Река времени. Дневники и записные книжки - Валерий Протасов

Сторонись ложных пророков. У них место красит человека. Подлинных ценностей не понимают и убивают, не замечая. Убьют и зачеркнут всё что угодно.

***

На мои слова о совести многие смеются и машут рукой. Эк, дескать, чего захотел! Её давно нет. Но ненужность личной совести означает утрату верховного закона, отказ от ясного различения добра и зла. Жить без этого закона нельзя. Восстановление личной совести должно стать задачей современности.

***

Все мировые религии привлекали людей воспитательной основой нравственности. Это отвечает инстинкту стихийного ученичества человечества.

Страдательная и сострадательная этика христианства привлекает людей надеждой на отечески милосердный и справедливый суд, на возмездие за зло, верой в то, что добро не должно быть с кулаками.

***

Взял наугад Т. Манна «Будденброки». Страницы о Ганно. Нет, это роман не о «вырождении буржуазной семьи», как пишут толкователи, а о чём-то более глубоком. Разве тонкость чувств – это вырождение? Если так, то и вся цивилизация с Моцартом и Бетховеном – несчастье и вырождение.

***

Сочувствие и понимание женщин. Удивляюсь, как низко ставят мужчины, в большинстве своём, женщину, не постигая таких её качеств, как сострадание, милосердие, тонкость чувств и ума. Ведь, в сущности, женщина и глубже, и умнее, и благороднее мужчины. Может быть, оттого, что больше любит, а милосердие, сострадание и мудрость берут начало в любви.

Судьба женщины трагична. Душа её, как дерево, растёт вверх, цветёт и источает благоухания, но пора цветения ― это пора завязи, из которой появляется и растёт плод, тяжестью своею клонящий женщину к земле.

Время зрелости

Время проходит у всех по-разному. И не возрастом определяется взросление, а восхождением к истине. Не к истине в светском понимании, а к Спасительной Истине. Время моего язычества прошло, я стал не старее, а старше, и, может быть, в чём-то даже моложе.

Измена

Все мы привыкли говорить: князь Курбский России изменил. Так ли? России ли? Или дурному правлению? Родине он служил, пока мог оставаться человеком. А от холопской жизни да пёсьей службы проку не видел. И о нём ли одном такое сказать можно? А наши эмигранты 19 и 20 столетий? Да и лучшие из нынешних…

Чужая культура

Запоминается то, что часто видишь и слышишь. Но если часто видишь и слышишь чужое, оно становится твоим. Тяга к чужому ведёт к забвению своего. Хорошо, когда чужое ― это забытое твоё. Но если чужое привлекательно только потому, что оно из-за моря? Влечение к такому чужому сродни детскости ума, а то и прямому воровству. Навязывание же чужого есть форма культурной агрессии против самих себя, предательство. В результате – неуважение со стороны и самонеуважение. Не надо способствовать собственному покорению. Чаще обращаться и корням и истокам родной культуры. Это очищает душу.

Простота

О простом, доступном человеке говорят: «Душа-человек». И открытые люди всем нравятся. Но и простота имеет свои границы, иначе это уже не простота, а то, о чем говорят: «Ему хоть в глаза, всё божья роса». Теряя меру, простота становится некрасивой, и широта души делается пустотой.

***

Право на искренность, на откровенность ― одно из самых естественных прав, потребностей человека. А многие ли этим правом в наше время пользуются?

***

Старая радиозапись. Эдит Пиаф ― голос прошедшей эпохи, когда ценилась красота искреннего чувства. На каком резком переломе эпох мы живём!

Пушкин

От стихов Пушкина впечатление такое, что всё ему легко, и нет предельного душевного напряжения. Даже о глубоком как-то вскользь. Будь он Уже, менее блестящ ― и был бы ближе душе. Ведь дорого всегда заветное, одна нота даже. Что удивительного, что радикальная молодежь когда-то кричала: «Некрасов выше Пушкина!» По-человечески, в каком-то смысле, да. Ибо Некрасов сострадал боли каждого, был верен одной идее, нравственным однолюбом.

«Печной горшок тебе дороже», ― писал о таких Пушкин.

«Да, дороже. Я в нём не себе одному, я в нём другому бедняку похлебку варю», ― отвечал Белинский.

В смысле сострадания русская литература начинается, конечно, не с Пушкина, а со «Слова о полку Игореве», протопопа Аввакума, Радищева, Гоголя, Достоевского. Но в смысле красоты душа, конечно, тянется к Пушкину.

***

Пушкин, в известном смысле, действительно, наше всё. Но зачем же носиться с ним, как с писаной торбой? В миф о Пушкине влито столько соков, столько лучших чувств, что он теперь представляется нам полубогом. Но в жизни для своих современников он таким не был. Его сопутники, тем паче противники, принижены.

В строгом смысле академической, то есть, вполне правдивой науки о Пушкине, как и обо всём его времени, всё ещё нет.

***

Одна из гениальных догадок Пушкина ― это «гений и злодейство», перетекающая у Достоевского в формулу «всё позволено». У Пушкина вопрос, у Достоевского разгадка в объемной форме психологического романа. Гений и злодейство в жизни совместны как тень и свет, добро и зло. То и другое есть в каждом человеке. Но гений (понятие античное, не христианское) ― не самый совершенный тип человека. Совершенный – это положительно прекрасный, то есть, духовно светлый человек. У Пушкина Моцарт ― и гений, и светлый человек.

Люди чаще всего злы и завистливы от неталантливости. А если злы талантливые, то не от таланта. Талант как раз то, что освобождает от зла, поднимает над ним.

Пословицы

Кто в мехах, тот в грехах. Новое помело, да на старое повело.

Категоричность

Когда меня упрекают в категоричности, я отвечаю, что всякая мысль категорична в силу своей законченности. Категоричность тона ― другое дело. Она от неумения слушать и уважать чужое мнение. Упреки же в категоричности мысли ― тоже своего рода категоричность, только охранительная. Надо уметь принимать мнения и, не соглашаясь, высказывать что-то равноценное по силе. И тогда победит не категоричность, а более сильный довод. Категоричность законченной мысли ― от веры и определенности. Такова категоричность Льва Толстого.

Юмор

Смех смущает душу, морщит её, как ветер воду. Разве это аксиома, что человек непременно должен быть весёлым и оптимистичным? От печали иногда становится светло, а от смеха грустно. Настоящие юмористы самые печальные люди на свете. (Гоголь, Диккенс).

Ирония

Ирония как защита от скорби и пошлости жизни. Не такова ли она и в литературе?

Интеллигентность

Интеллигент ― это житель гор. Он сильнее и выше духом, чем житель долин. Высокий дух всё преображает. На высоте призраки тьмы рассеиваются, шум и суета остаются внизу. Но к этому, конечно, нужна ещё и доброта. Иначе высота станет высокомерием.

Книга

Постепенно для думающего и читающего человека наступает время, когда книга становится лучшим собеседником. Она не обидится, не обидит, даст все наслаждения чувства и мысли.

Пустоты

Из нашей памяти на несколько десятилетий были изъяты мысли и чувства, выражавшие духовные особенности нашего народа, высшие его достижения. Не издавались многие страницы Достоевского, Андреева, Бунина, славянофилы, религиозно-нравственные сочинения Л. Толстого, философы и сама Библия, весь «Серебряный век»… Образовались пустоты. Пророками стали второстепенные умы. Но теперь, когда многое к нам возвращается, эти маленькие пророки отодвинулись, потускнели и уже ничего не могут сказать нам о нас самих. Промежуточный этап культуры миновал. Перевязанные сосуды освободились, и задержанная кровь вновь пошла по капиллярам. Постепенно она дойдет и до сердца народа и поднимется к разуму.

Сон разума

Кто-то сказал, что детство ― это сон разума. Но такой сон должен быть и у взрослых. День сменяется ночью, и бодрствование – отдыхом. И это совсем не обязательно приводит к дикости и невежеству. Бывают сны-мечты, сны-предчувствия и сны-пророчества. Ночь минет, настанет день, и человек проснётся с памятью о том, что видел во сне, и будет долго носить это в себе и в жизни искать. Не все сны плохи, есть среди них и «золотые», нужные душе как воспоминания о счастье. Надо радоваться, что бывают такие сны. Проснуться никогда не поздно.

Равнинный характер

У П. Я. Чаадаева нашел объяснение русского характера и нашей истории. Всё: от географии до этноса обещало создание равнинного характера, склонность к крайностям. И особый тип христианства: православие с его культом Воскресения в отличие от западного Рождества.

Надо бы упомянуть и о широте души, и об особом чувстве времени.

Здесь до Чаадаева был Гоголь, писавший где-то о единстве географии и характера народа.